«На мой взгляд, психолог нужен всем пациентам с онкологическими заболеваниями на любой стадии болезни. Когда человек слышит диагноз „рак“, либо „опухоль“ — это для него синоним смерти, страха, мук. Пациент проходит классические этапы горевания: шок, гнев, торг, депрессия и принятие. Эти фазы рано или поздно сменяют одна другую, либо пациент „застревает“ в какой-то одной, и ему надо помочь пройти вперед. Рядом должен быть психолог, который научит человека правильно выражать свои чувства, не подавлять их», — рассказывает медицинский психолог, онкопсихолог «Европейской клиники» Ирина Мансурова.
Она всегда интересовалась психологией и на последнем курсе университета поступила на факультет медицинской психологии; работала с детьми с ограниченными возможностями, семейным консультантом. Онкопсихологией Ирина Мансурова начала заниматься после того, как у ее мужа обнаружили опухоль спинного мозга. Свою историю жизни и работы она рассказала «Здоровью Mail.ru».
Болезнь мужа
У мужа началось все с боли в пояснице. Как правило, она усиливалась ночью, поэтому он практически не спал. Он обследовался в государственных и в коммерческих клиниках, ему несколько раз делали рентген, диагностировали межреберный остеохондроз, назначали одно лечение за другим, но результатов не было, а боль усиливалась. Спустя восемь месяцев муж стал хромать, у него болели ноги. Боль была такой силы, что на глазах выступали слезы. Тогда я настояла на МРТ, хотя врачи говорили, что в этом нет необходимости.
Тогда и обнаружили опухоль. Она была достаточно крупной и сдавливала нервные окончания, это и было причиной боли. Мужа экстренно направили в военный госпиталь Бурденко и прооперировали (операция длилась дольше девяти часов).
Главный нейрохирург госпиталя сказал, что на снимке МРТ уже было видно, что ситуация тяжелая, но во время операции врачи обнаружили, что все намного сложнее, — поэтому она и затянулась.
По прогнозу, муж должен был до конца дней остаться в инвалидном кресле.
После выписки мы столкнулись с тем, что нужна реабилитация. Она была долгой: муж погрузился в глубокую депрессию. Как психолог, я понимала, что мужу нужна помощь, но не могла подобрать подход. Мы пережили все: вспышки гнева, суицидальные мысли, страхи, нарушения сна, абсолютное отсутствие желаний и мотивации. Практически ему пришлось заново вставать на ноги.
Я никогда не рассматривала помощь сторонних специалистов, не пыталась найти психологов и онкопсихологов. Я была постоянно рядом с мужем, видела его состояние. Для меня было важно найти выход самостоятельно и помочь ему. Я начала по крупицам собирать информацию в литературе, в интернете, обзванивать коллег, психиатров, складывать пазл из полученной информации.
Онкобольным не подходят общепринятые методики, к ним нужен иной подход. Я самостоятельно изучала все доступные методики и действовала поэтапно. Я работала с ним где-то мягко, где-то, наоборот, было необходимо проявить жесткость и строгость, чтобы привести в чувство, подтолкнуть к жизни.
В такие моменты важно что-то для себя понять и осознать, для чего дана болезнь.
Нужно оглянуться по сторонам и увидеть, может быть, то, чего не замечал. Важно обратить внимание на мелочи, которым никогда раньше не придавал значения, по-другому взглянуть на ситуации и пересмотреть свою реакцию на них.
Психологи не защищены от персональных переживаний, какими бы высокопрофессиональными ни были. Но если ты будешь находиться в своих собственных интенсивных переживаниях, то не сможешь поддержать того, кто рядом. В моем случае помощь нужна была моему супругу, именно поэтому я должна была сохранять здравый смысл.
Онкопсихолог помогает найти резерв жизненных сил, о которых сам человек забыл, помогает адаптироваться к болезни и улучшить качество жизни, помогает тем, кто принимает участие в лечении пациента и поддерживает его.
К сожалению, пока очень мало информации об этом направлении, профессиональной литературы, и есть всего несколько учебных заведений. Но тема была мне очень интересна, так как было много знакомых, которые сталкивались с онкологическими болезнями: кто-то сам болел и сейчас в ремиссии, у кого-то болели или умирали родственники. Так или иначе, если я оказывалась рядом, не могла не подставить плечо. Это стало мотивацией учиться дальше и искать новые методы работы с онкобольными.
Помощь близким
Шок, отрицание, гнев, торг, депрессия — близкие проходят те же этапы, что и сам пациент. Периоды проживания этих стадий у пациента и его близких могут не совпадать, и тогда происходит диссонанс, возникают вопросы «как правильно»? Парадокс в том, что «правильного» нет. К каждому приходится искать путь понимания и подхода. Я считаю, что вернее всего оставаться собой, но это, вероятно, и сложнее всего в такой ситуации.
Мишени онкопсихолога — это канцерофобия, постановка диагноза, лечение, восстановление, ремиссия, рецидив, паллиатив, терминальная стадия.
Я часто прямо задаю вопрос пациенту: какого отношения ждете от родственников? Чего хочется? Как чувствуется? Что нравится, а что нет? Многие отвечают, что чувствуют в себе силы и хотят жить. Они хотят ощущать те же силы в родственниках. Желают, чтобы к ним относились как к здоровому человеку без акцента на болезнь. Можно проявлять сочувствие, но не жалость. Пациенты хотят, чтобы повседневная жизнь шла, насколько это возможно, своим чередом, без резкой смены ролей, чтобы они могли участвовать в семейной жизни так же, как это было до болезни.
Выгорание
Онкопсихологи подвержены профессиональному, эмоциональному выгоранию. Я посещаю психотерапевтические группы, индивидуальную психотерапию и супервизию (форма консультирования психотерапевта в ходе его работы более опытным, специально подготовленным коллегой) несколько лет. Кроме того, мне помогают хобби, жизнь за пределами работы. Я люблю рисовать, много лет практикую йогу, зимой катаюсь на лыжах, летом — на самокате и роликах.
Переживания — а они, конечно же, бывают, — я четко осознаю в моменте, понимаю, как реагировать и что с ними делать. Важно понимать себя. Только когда понимаешь, принимаешь себя, можешь понять и принять другого, безоценочно. Все вышеперечисленное — очень хорошая профилактика выгорания.
Смерть
Умереть можно от чего угодно, но боимся мы преимущественно онкологических заболеваний, хотя сейчас они хорошо диагностируются и лечатся, тем более на ранних стадиях.
Каждый из нас должен помнить, что жизнь — это путь к смерти. Альтернатива страха смерти — возможность найти смысл жизни.
Важно понимать: когда мы игнорируем сигналы тела, подавляем их, это только ухудшает ситуацию, болезнь в таком случае выявляют на поздних этапах. На личном примере скажу, что семь месяцев у моего супруга болела поясница, и он не хотел делать МРТ. И даже когда мы получили результат обследования, и я видела опухоль на снимке и заключение врача, он все равно говорил «быть не может». Это страх и отрицание. Я всем советую регулярно проходить диспансеризацию, вести здоровый образ жизни и своевременно обращаться к врачу.
Читайте также
5 неожиданных фактов о дневном сне:
