«Никакой он не убийца!» Почему мифы о гепатите продолжают жить, а лечение получают лишь 5% больных

Тея Павловна Розина окончила Московскую медицинскую академию им. И.М.Сеченова (сейчас — Первый московский государственный медицинский университет им. И.М.Сеченова), клиническую ординатуру и аспирантуру по специальности «Внутренние болезни» на кафедре терапии и профессиональных болезней ММА им. И.М.Сеченова. 

Работает в гепатологическом отделении клиники нефрологии, внутренних и профессиональных болезней им. Е.М.Тареева ПМГМУ им. И.М.Сеченова, на кафедре внутренних болезней факультета фундаментальной медицины Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова. 

Кандидат медицинских наук, доцент. 

Интерфероны не только в нос капают

— Данные о гепатите, когда вы учились, и сегодня — одни и те же?

— История началась задолго до открытия вируса гепатита С. Потому что был известен вирус гепатита А, вирус гепатита B, и было много больных, у которых наблюдалась картина гепатита, но никакой причинный фактор не выявлялся. Тогда называли эту болезнь гепатитом и даже были попытки лечения, хотя понимания, что это такое, каким конкретно вирусом это вызвано, не было. 

А в 1989 году открыли, наконец, вирус гепатита С, и стало понятно, что вот эти больные в подавляющем большинстве заражены этим вирусом. В начале 90-х годов их начали пробовать лечить различными вариантами интерферонов. Потом появились пигилированные интерфероны — это когда молекулу интерферона связывали с молекулой полиэтиленгликоля. Увеличивался период выведения, и можно было делать уколы больным уже не каждый день, а раз в неделю.

— Интерферон — это то, что можно купить в аптеке, стимулятор иммунитета? 

Так вот, эффективность лечения пегилированным интерфероном была, в общем, не очень хорошая: максимум 20% больных выздоравливало. Сначала 10, потом 20, потом к терапии добавился Рибоверин, и это позволило почти вдвое улучшить эффективность лечения. Эта эпоха продолжалась более 10 лет. В среднем удавалось вылечить 50–60 процентов больных. 

Правда, лечение сопровождалось большим количеством нежелательных явлений. Например, после инъекции температура тела повышалась до 40 градусов. Слава Богу, только в начале лечения, а не после каждой инъекции мы это наблюдали, и не у всех больных. 

Кроме того, снижался гемоглобин, лейкоциты, эритроциты, поражалась щитовидная железа, выпадали волосы, что очень беспокоило больных, особенно женщин. Но все эти побочные эффекты были относительно не тяжелые, мы научились с ними справляться.

Но иногда интерфероны вызывали развитие новых болезней. И если повышение температуры и другие симптомы проходили после окончания терапии, волосы отрастали заново, все клетки крови нормализовывались, поражение щитовидной железы, как правило, было обратимым, то иногда (к счастью, достаточно редко) у больных развивались уже интерферон-индуцированные заболевания, которые не проходили сами по себе: сахарный диабет первого типа, волчанка, очень похожая на системную красную волчанку (мы называли это волчаночно-подобный синдром), аутоиммунный гепатит, фиброзирующий альвеолит, саркаидоз. И это уже были реально новые, серьезные болезни, которые не проходили с окончанием терапии. 

Если это происходило под конец лечения, то его приходилось прерывать, но больной мог и выздороветь от вируса. А если это происходило рано, мало того, что мы не успевали больного вылечить, так он еще и получал вдобавок какое-то серьезное заболевание. 

Смотрите в нашей галерее, как художники изображали болезни:

Молекулярные биологи в это время активно изучали вирус —  как он размножается, как проникает в клетку, как инфицирует новые клетки. И нашли те ферменты, которые участвуют в «сборке» новых вирусных частиц. Они называются вирусные протеазы, вирусные полимеразы. И так появился совершенно новый класс лекарств.

Если интерферон стимулировал иммунную систему на борьбу с вирусом, то эти новые препараты прямо нарушают «сборку» вируса. На медицинском языке это называется «ингибируют вирусные ферменты», а если сказать по-русски, они не дают работать вирусным ферментам, благодаря которым вирус растет и распространяется, и таким образом останавливают его размножение. Они его убивают, скажем так. Если вирус не размножается, он умирает.

— Это препараты первого поколения? На них пока наука и остановилась?

— Нет. Есть две генерации новых препаратов. Первая генерация — это телапревир и боцепревир, они применялись только в сочетании с интерферонами: то есть к интерферону и рибовирину добавлялся третий препарат. Это позволило увеличить эффективность лечения в 1,5 раза. Но сохранялись все интерферониндуцированные побочные эффекты, кроме того, новые препараты обладали еще и своей «побочкой», иногда достаточно тяжелой… 

Но очень скоро появились препараты второго поколения, которые оказались гораздо более безопасными. И где-то с 2013 года возникла полностью безинтерфероновая схема лечения гепатита. Это была первая схема — софосбувир и симепревир. Она работала только для первого генотипа. 

Сегодня у нас есть много разных схем: есть те, которые работают только в отношении одного генотипа вируса, есть те, которые эффективны при всех генотипах.

— Без цирроза, то есть на ранних стадиях?

— Да. Но больные с циррозами — не одинаковые, они все очень разные. Есть больные с так называем компенсированным циррозом — у них печень полностью выполняет свою работу, просто морфологически есть цирроз. Лечить таких больных, в общем, большого труда не представляет. 

А есть те, у кого уже так называемый декомпенсированный цирроз, когда печень совсем перестает выполнять свою функцию: у этих больных развиваются отеки, жидкость начинает скапливаться в брюшной полости, они желтеют. Лечить их, конечно, сложно: плюс к противовирусной терапии они нуждаются в дополнительных методах лечения. И у декомпенсированных больных эффективность лечения может быть ниже, чем у других. 

Но они все тоже разные: цирроз делится на категории А и Б по классификации Чайлда-Пью — есть больные совсем тяжелые, есть более легкие. Но тем не менее, даже при декомпенсированном циррозе не менее 50% больных, а то и более, удается вылечить. 

Тут еще встает вопрос, когда их лечить: до трансплантации печени или после. Многие говорят, что у совсем тяжелых пациентов иногда имеет смысл сначала сделать трансплантацию, а потом уже лечить гепатит. Потому что даже если их от вируса вылечиваешь до пересадки, они настолько тяжелые, что это не помогает. 

Многое зависит от длительности ожидания трансплантация. В Испании, например, ее выполняют в течение месяца.

Потому что количество донорских органов ограничено.

Поэтому в России лучше лечить всех! Ты же не знаешь, когда твоего больного «пересадят», а если ты человека вылечил от вируса, его прогноз все-таки — даже на самом тяжелой стадии — будет лучше, чем у невылеченного пациента.

Эта еда поможет сохранить здоровье печени. Смотрите в нашей галерее:

Никакой он не убийца

— Появление новой схемы лечения, нового лекарства позволяет сказать: ну все, гепатит излечим, можно расслабиться?

— Расслабиться нельзя! Нельзя сказать, что появилось одно революционное лекарство, потому что наше лечение — всегда комбинированное. Мы комбинируем два или три, а иногда четыре препарата. Но остается масса вопросов… 

Во-первых, доступность терапии. Например, стоимость курса лечения некоторыми современными оригинальными препаратами доходит до миллиона рублей — конечно, не каждый человек в нашей стране может себе это позволить. Безусловно, есть государственные программы, когда больной получает терапию в рамках обязательного медицинского страхования, и есть региональные программы, но по последним статистическим данным лечение получает не более 5% из тех, кто в нем нуждается.

— Из числа обратившихся за помощью?

— Из числа людей с установленным диагнозом гепатит. А есть еще масса больных, которые живут с вирусом гепатита С и не знают, что он у них есть. Потому что их ничего не беспокоит, ничего не болит, самочувствие хорошее, а какие-то явные симптомы болезни могут появляться уже только на последней стадии, при декомпенсации цирроза. 

— Те самые отеки?

— Да, отеки, увеличение живота, потому что там накапливается жидкость, желтуха. Вот есть такое выражение, которое очень не нравится врачам: что гепатит С — это ласковый убийца. Это дурацкое выражение появилось, наверное, в конце 90-х годов и, к сожалению, пациенты до сих пор его цитируют.

— А что в нем не так, почему дурацкое?

— Потому что никакой он не убийца. Если вовремя поставить диагноз, то больного можно вылечить!

И до недавних пор мы не могли ничем помочь человеку, если у него развился тяжелый цирроз. Но сейчас ситуация изменилась: мы можем лечить даже больных с тяжелым циррозом. 

У нас в стране среди пациентов, в интернете бытуют и другие мифы: например, что он смертелен обязательно. Так что, как правило, когда людям ставят такой диагноз, они уходят очень напуганные, они уже собираются умирать! А надо знать, что от заражения гепатитом C до формирования цирроза в среднем проходит до 30 лет. То есть человек инфицировался, но у него не разовьется цирроз завтра или послезавтра!

Если, например, это молодая, худая женщина, без диабета, то она и 50 лет может прожить без всякого цирроза печени, ничем при этом не лечась. И через 50 лет никакого цирроза у нее может не быть, особенно если она инфицирована в молодом возрасте.

А есть пациенты, которые имеют два или три вируса, например, вирус гепатита B, C, а иногда и ВИЧ, при том могут еще и злоупотреблять алкоголем, и вот у такой категории больных и через 15 лет может сформироваться цирроз печени. Но таких, к счастью, не очень много, у большинства все-таки один вирус, и они могут достаточно долго прожить.

Есть еще одна проблема: не все врачи, которые наблюдают больных в поликлиниках, предлагают им противовирусную терапию. Почему? Трудно сказать. То ли от незнания, то ли от того, что нет возможности предоставить им бесплатную терапию. И регулярно приходят на прием пациенты, которым диагноз поставлен 15 лет назад, их наблюдали в поликлинике по месту жительства, использовали так называемые гепатопротекторы, и на этом все…

Печень — не унитаз, чтобы ее «почистить»

— Это БАД, эффективность которого не доказана?

— Нет, это лекарства типа «Эссенциале», «Фосфоглив», «Силимарин», «Тыквеол», «Расторопша». Существует куча препаратов, которых объединяют под названием «гепатопротекторы» — они реально не имеют никакой доказательной базы своей эффективности и в цивилизованных странах не применяются. А у нас — больной приходит в поликлинику, доктор-инфекционист его смотрит, назначает «Эссенциале», и больной годами курсами пьет подобные препараты, а через 15 лет приходит к нам с циррозом.

Смотрите в нашей галерее, какие странные методы выбирают люди для «лечения»:

— Они бесполезны?

— Они абсолютно бесполезны! По части препаратов исследований эффективности не проводилось, у другой части – они были и показали неэффективность препарата, того же самого «Эссенциале». Его придумали в Германии, но там им никто сегодня не пользуется. А у нас в рекламе рассказывают, что «Эссенциале» – строительный материал для клеток печени, но это не выдерживает никакой критики! Пациенты просто тратят на мнимое лекарство свои деньги, веря в то, что таким образом очищают свою печень.

— То есть поддержать печень никак нельзя?

— Нет, лекарственными способами нельзя. Для печени очень важно, чтоб человек не злоупотреблял алкоголем, не имел избыточного веса. Ожирение считается эпидемией 21 века, и есть такая болезнь, связанная с ожирением, — стеатогепатит. Это заболевание печени, вызванное избыточным жиром: при ожирении в печени откладывается лишний жир и вызывает в ней воспаление. 

Так что ожирение печени может также приводить к циррозу, как вирус гепатита B, C и так далее! Это, конечно, длительный процесс — не год, не два, и не у всех людей с ожирением развивается стеатогепатит и цирроз со всеми вытекающими последствиями. Но тем не менее ожирение — это фактор риска. 

Поэтому если печень не «гробить» избыточными дозами алкоголя, вести здоровый образ жизни, не иметь ожирения и по-человечески питаться — это и будет главная поддержка этого органа. 

— По-человечески — это как именно?

— Не переедать. Не употреблять большое количество легко усваиваемых углеводов — мучного, сладкого. Они вызывают ожирение. 

Вы знаете, сколько килокалорий, скажем, в одном бигмаке в Макдональдс? От 600 до 900, даже до 1000. И если человек съел две такие булочки с двумя котлетками, сыром, майонезом, это значит, он употребил почти всю суточную норму калорий. То есть люди, которые употребляют такой фаст-фуд, как правило, переедают углеводов, при этом — мало двигаются, значит, растет масса тела и прогрессирует ожирение печени, соответственно, там может развиваться воспаление, что может привести к циррозу. 

Ни через посуду, ни через поцелуи — с мифами надо бороться

— Существует какой-то усредненный портрет человека, больного гепатитом? Раньше считалось, что эта болезнь социального «дна», что гепатитом болеют наркоманы и проститутки, а обычный человек заразиться не может. А на самом деле?

— Это еще одна глупость, которая распространена в нашей стране, особенно в маленьких городах и населенных пунктах: больные до смерти боятся, что их окружение узнает, что они инфицированы. Связано это с мифом, который разделяет большая часть населения, что болеют только действительно какие-то низшие слои населения. Это полная глупость, потому что гепатит С передается, как правило, через кровь — парентеральным путем. И, например, во вполне благополучной Франции есть такая статистика: 16% больных хроническим гепатитом С заразились через внутрибольничное инфицирование.

К сожалению, до сих пор возможно инфицирование при переливании крови — сейчас это случается существенно реже, чем раньше, но все равно риск есть. Возможно инфицирование через медицинские инструменты. Сейчас распространены татуировки, пирсинг — немедицинские манипуляции с повреждением кожных покровов. Кстати, прокалывание ушей — тоже фактор риска. Причем прокалывание ушей никто из пациентов пирсингом не считает. Проколоть пупок, нос, губу, бровь — это пирсинг, а ухо — разве не то же самое?

Смотрите в нашей галерее, как нельзя заразиться ВИЧ:

Приходит на прием такая дама, спрашиваешь: «Пирсинг делали?». «Нет». «А когда вам уши прокалывали?» Просто это традиционно для нашей культуры, почти у всех женщин проколоты уши, поэтому никто на это не обращает внимания. А это все-таки пирсинг! И если уши прокалывали в детстве необработанной иглой, то теоретически небольшой шанс инфицироваться тогда тоже был…

Иглоукалывание, кстати, тоже фактор риска, хотя сейчас, насколько я знаю, эти иголки одноразовые. 

Сплошь и рядом случается, что приходят пациентки, которым 65–70 лет, с циррозом печени. Начинаешь их расспрашивать, и выясняется, что женщине, допустим, 40 лет назад делали кесарево сечение, а тогда всем переливали кровь. И анализ на гепатит С никто не делал, потому что о нем еще не было известно. И, таким образом, через 40 лет у пациентки развился цирроз.

А, кстати, половым путем вирус гепатита С передается крайне редко — не более чем в 5% случаев, поэтому проституция в принципе не является большим фактором риска. При поцелуях вирус тоже не передается. Даже если взять инфицированную иглу и уколоть ею 100 человек, заболеет максимум 10%. 

Вирус гепатита — мало контагиозный (то есть им не так просто заразиться), при бытовом контакте он вообще не передается. А это еще один миф, популярный у нас в стране, которые не дает жить нашим пациентам: многие родственники, узнав, что у кого-то в семье гепатит С,  начинают ограничивать его в общении с детьми и с внуками, дескать, он заразен. А надо четко понимать, что в быту инфицироваться гепатитом С нельзя: ни через посуду, ни через постельное белье, ни через поцелуи, никак вирус не передается. 

Единственное, что мы рекомендуем нашим пациентам: чтоб у них была своя бритва, своя зубная щетка и свои маникюрные ножницы — приборы, которыми можно ранить до крови. Никаких других ограничений у людей, больных гепатитом нет. В том числе барьерная контрацепция нигде в рекомендациях не прописана. 

То есть с этим мифом надо бороться, потому что, если в маленьком городе становится известно, что у человека гепатит С, начинается настоящая травля, в человека могут тыкать пальцем и говорить, что он наркоман или блудник. Это абсолютно не соответствует действительности.

«Я в прошлом году лечился у стоматолога…»

— Среди ваших пациентов есть молодые парни, девушки, которые заразились в кабинете стоматолога, в маникюрном салоне? Вообще есть ли такая статистика у нас в стране?

— Ну, точный путь инфицирования установить очень сложно. Есть облигатные факторы риска: это трансфузия крови и ее компонентов; оперативные вмешательства — мы всегда это принимаем во внимание; татуировки, особенно сделанные в армии или в местах лишения свободы. У нас же как бывает: 30–40 лет назад человек ушел служить в армию, а там вся казарма делает татуировку одной гитарной струной, и разобраться, кто от кого там инфицировался, уже невозможно. Очень серьезным фактором риска раньше считались медицинские аборты — в те давние времена, когда медицинские инструменты были не одноразовые, неизвестно, как их обрабатывали, и про вирус никто ничего еще не знал. 

Это значимые факторы риска, которые мы всегда принимаем во внимание. Приходит на прием человек и начинает рассказывать, что, наверное, заразился при маникюре, педикюре, у стоматолога и так далее. Начинаешь расспрашивать — оказывается, 20 лет назад он употреблял наркотики. Он вирус обнаружил только 20 лет спустя, например, сдавая при подготовке к плановой операции анализы крови на гепатит. А раньше никогда не сдавал. И начинается: «Я в прошлом году лечился у стоматолога…».

Есть пациенты, у которых фактор риска выявить не удается: ну не было у человека ни операций, ни переливания крови, никогда он не принимал наркотики. В этой ситуации я всегда вспоминаю историю из своей жизни: однажды я пришла в обувной магазин, стала мерить обувь, а ценник был пристегнут к обуви булавкой, и я ей укололась. Я больше 20 лет занимаюсь этой областью медицины, и тут — укололась булавкой, которой неизвестно кто кололся, и стала переживать, пошла потом анализы сдавать на вирусы. Но обычный человек может даже такого эпизода не заметить, забыть о нем. А уж через 30 лет он о нем и вовсе не вспомнит! Был какой-то случайный укол в магазине или где-то еще… Так что иногда не удается установить, где человек инфицировался.

Наверное, он существует. Но по сравнению со всеми остальными он наименее значимый. Конечно, исключить полностью риск нельзя, поэтому когда идешь на подобные процедуры, лучше либо иметь свои инструменты, либо, по крайней мере, проследить, чтоб при тебе вскрывали стерильную упаковку с инструментами. Сейчас, мне кажется, так везде делают. Ну или я хожу туда, где так делают. 

Смотрите в нашей галерее болезни, которые зависят от национальности:

— А может, просто раз в какое-то время всем сдавать анализы на гепатит? Насколько они доступны?

— Да, они вполне доступны. Можно прийти в любую сетевую лабораторию.

Часто сдавать анализы характерно для молодых людей, которые ведут неупорядоченную половую жизнь. Они прибегают на прием с круглыми глазами: «Тея Павловна, у меня вчера был незащищенный секс!» На вопрос: «А о чем ты думал вчера?», как правило, вразумительного ответа получить не удается. Поэтому, конечно, неплохо думать головой до, а не после. 

— А есть какой-то ликбез про гепатит или государственная программа ежегодных бесплатных анализов? 

— К сожалению, программы тотальной проверки нет. Очень много случаев выявляется благодаря тому, что сегодня перед любым оперативным вмешательством человека проверяют на вирусы. Это очень хорошо! При беременности несколько раз кровь тестируется на все вирусы, в том числе на гепатит и ВИЧ. Это есть. Но никакой тотальной программы нет. Я знаю, что в некоторых областях России пытаются создать программу проверки людей хотя бы в группах риска.

Если не будет принято мер, нас ждет катастрофа

— Куда человеку, получившему положительные результаты анализов на гепатит, отправляться? Какой специалист его может принять?

— Человека с подозрением на гепатит отправят к гастроэнтерологу или к инфекционисту. Специальности гепатолог в нашей стране, к сожалению, нет. А лучше б была, на мой взгляд. Это то, что отличает нас от США, например.

— Допустим, врач назначит лечение новыми препаратами. Курс стоит миллион рублей. Выхода нет? Разве нет дженериков, аналогов?

— Действительно, оригинальный препарат, который изобрели в США, дорогой. Есть индийские дженерики, они в разы дешевле и при этом достаточно качественные.

Люди находят выход: заказывают их через интернет, некоторые даже специально за ними летают в Индию, привозят сами. 

Сейчас вообще люди часто сами узнают схемы лечения через интернет и даже не приходят к врачу. Сидят на форумах, читают рассказы тех, кто делится своим опытом лечения. А когда уже совсем все плохо, приходят ко мне.

— Хорошо, а как обстоит дело с прививками? Сделал прививки в детстве — и застрахован от гепатита любого типа на всю жизнь? 

— Прививок от гепатита C не существует — пока можно провести вакцинацию только от гепатита B. Прививают детей еще в роддоме. 

— До сих пор не существует? А почему, в чем сложность?

— Гепатит В встраивается в РНК, а гепатит С — в ДНК. 

— А прививка от гепатита B действует всю жизнь? И что делать, если нет уверенности, что тебя привили? 

— Если вы не знаете точно, прививали вас от гепатита или нет, можно сдать тест на антитела к вирусу, узнать, есть ли они и сколько их осталось в крови. Считается, что действие прививки сохраняется в течение 10 лет, но на практике вакцина работает гораздо дольше. Даже если антител немного, даже если человек, однажды вакцинированный, заболевает, гепатит В будет протекать значительно легче, чем если бы прививки не было.

Смотрите в нашей галерее, какие болезни животных могут передаваться хозяевам:

Правда, есть один нюанс. Примерно у 6% людей не образуются антитела к гепатиту B после вакцинации. Как знать, может, вы попадаете в эти 6%? Человек уверен, что он защищен от инфекции, а на самом деле это не так. У нас не проверяют количество антител после прививки, а стоило бы. Если выясняется, что антител не образовалось, такого человека прививают повторно двойной дозой, и то, даже после этого в половине случаев антитела все равно не образуются.

— Какова ситуация в целом в нашей стране? Нужно бить тревогу или все под контролем?

— Ситуация в России с гепатитом — печальная.

В 2000 году было исследование, оно показало, что к 2020 году количество людей, больных циррозом, удвоится. И это подтверждается на практике… Если не будет принято никаких мер, дальше нас ждет катастрофа. Нет никаких государственных программ по проверке на гепатит, по оповещению населения. 

Кто-то скажет, что это дорого, у государства нет денег на такие меры. Но на самом деле государству дешевле обошлось бы предупреждение, чем лечение граждан. Лечение на ранней стадии — в разы дешевле, чем уже при циррозе и раке печени. Есть такая статистика, американская: там на лечение больных с первой стадией фиброза тканей печени уходит 22 тысячи долларов в год, а на лечение декомпенсированного цирроза печени — уже 112 тысяч в год. 22 и 112 — есть разница! 

Многое зависит от степени фиброза тканей печени. Их четыре: 0 — отсутствие фиброза, 4 — запущенный фиброз. Фиброз — это замещение клеток органа рубцовой тканью, которая уже не выполняет функции органа. Но печень имеет свойство восстанавливаться. Даже у человека с декомпенсационным циррозом состояние может стабилизироваться, он может жить с циррозом, и ничего его не будет беспокоить. 

Даже у самых тяжелых больных, в состоянии которых удается добиться значительного улучшения, потом — нормальное качество жизни. Часть больных «застывает» на каком-то этапе, когда все и не очень плохо, и не очень хорошо, и мы продолжаем за ними наблюдать. Иногда пациентов даже удается вычеркнуть из листа ожидания трансплантации печени, потому что им становится настолько лучше, что необходимость в пересадке отпадает! А некоторым больным, даже если они вылечили вирус, может быть нужна трансплантация…

— Вы уже немного говорили о жизни после гепатита. У выздоровевших нет практически никак ограничений?

— Никаких: если человека вылечили еще до наступления цирроза печени, он может жить так, как живут все здоровые люди. Но, конечно, если он будет злоупотреблять алкоголем, у него может развиться алкогольный цирроз печени. 

А у тех, кого вылечили уже на стадии цирроза печени, есть некоторые обязательства, чтоб болезнь не прогрессировала: должна быть нормальная масса тела, если у человека диабет, он должен тщательно следить за уровнем сахара в крови и правильно питаться. И есть еще некие риски развития рака печени… 

Поэтому таких пациентов мы просим каждые полгода проходить УЗИ брюшной полости и сдавать печеночный онкомаркер, который называется альфа-фетапротеин. Допустим, опухоль выросла. Ультразвук, который делается раз в полгода, опухоль можно выявить, когда она еще маленькая. Если человек УЗИ не делает, то за год-полтора опухоль может вырастать уже до таких размеров, когда, к сожалению, возможности ее лечения уже не такие радужные.

— Чтобы подытожить наш разговор, вы могли бы дать какие-то рекомендации обычным людям? Что им делать, чтоб, во-первых, не подхватить гепатит, во-вторых, не переживать излишне, в-третьих, удостовериться, что с печенью все в порядке, и там не происходит каких-то скрытых, бессимптомных процессов?

— Даже если все поголовно проверятся, это никак не уменьшит риск заразиться потом. Уменьшить риск можно — не нужно употреблять наркотики, не нужно вести — ну это больше касается гепатита Б и не вакцинированных — беспорядочную половую жизнь без контрацепции. Ну а в остальном не нужно делать татуировки и другие процедуры, при которых повреждаются кожные покровы, в ненадежных местах, где нет гарантии, что иголки одноразовые, а все инструменты обработаны.

Читайте также:

Предраковые состояния: что это и как не пропустить

Когда сам себе враг: что такое аутоиммунные заболевания

Все, что вам нужно знать о стволовых клетках: зачем они нужны и какие есть проблемы

Смотрите наши видео: