«Когда по телевизору говорят о нехватке мест для больных коронавирусом, о том, как некоторым пациентам приходится переносить болезнь, сидя в коридоре или лежа на полу, я вспоминаю все те заброшенные больницы, что я посетила за последние годы. И мне становится очень грустно». Такими словами открывает свой рассказ об одной из пустующих ныне больниц блогер Лина Резник, специализирующаяся на фото заброшенных зданий.
В другой «умершей» в 2013 году клинике исследовательница «забросов» обнаружила коридоры с неплохим ремонтом, палаты со множеством коек и даже не разобранное медицинское оборудование. Не обнаружила она там только ни врачей, ни пациентов. Лишь одно помещение все еще используется — благо электричество в здании по-прежнему есть: «В нем киношники создали декорации морга и снимают здесь то ли фильмы, то ли сериалы».
Словосочетание «заброшенная больница» может — и справедливо — показаться немного парадоксальным: как можно «забросить» учреждение, польза от которого очевидна? Это ведь не завод, производивший некогда полезную, а ныне никому не нужную продукцию; не старинная усадьба, давно покинутая хозяевами; не церковь, оказавшаяся ненужной атеистическому обществу. Потребность в медицинских учреждениях кажется незыблемой.
Однако в середине 2010-х годов такое понятие, как «заброшенная больница», стало для России обыденным. В последнее время на такие объекты все чаще обращают внимание блогеры, урбанисты и неравнодушные соседи. На дворе пандемия, и, казалось бы, дополнительные площади и койки пришлись бы как нельзя кстати. В чем же дело?
Фото: p01ina.
Пожалуй, самое известное заброшенное медучреждение России — это Ховринская больница в Москве, которую вы могли увидеть на предыдущем слайде и на соседнем снимке. Этот огромный (1300 коек) многопрофильный комплекс начали строить в 1980 году, но приостановили работу спустя 5 лет и окончательно заморозили вскоре после распада СССР.
Наиболее вероятной версией, почему проект не завершили, считается неравномерная усадка здания на болотистой местности — однако на протяжении четверти века придумывались самые разные способы его спасения. Безуспешно: в 2018 году исполинский комплекс, ставший излюбленным местом сталкеров и фотографов, все-таки снесли.
Однако этот пример — скорее единичная неудача, нежели системная проблема (хотя можно отметить, что советская экономика в 1980-е гг. уже намного хуже справлялась с подобными проектами, чем десятилетием ранее). Будь такая заброшенная больница одна в нашей истории и будь она связана только с кризисным позднесоветским временем, едва ли тема заброшенных больниц стоила бы внимания. Но все несколько сложнее.
Фото: wikimedia.org.
Началом оптимизации здравоохранения обычно считают принятый в 2010 году закон об обязательном медицинском страховании № 326-ФЗ. Этот закон изменил систему взаимодействия врачей, пациентов и страховых организаций, и именно после него больницы и другие медицинские учреждения, существование которых требовало слишком большой финансовой поддержки, начали понемногу упразднять — закрывая их или присоединяя к более крупным медицинским центрам.
Целесообразность этой идеи многие россияне (и эксперты, и рядовые граждане) почти сразу поставили под сомнение, но волна жалоб от частных лиц и общественных организаций ничего не изменила. Больницы продолжали закрывать, пациенты не могли записаться к нужным им врачам даже в крупных городах, а про мелкие поселения и говорить нечего.
Чтобы попасть к врачу узкого профиля, жителям многих населенных пунктов приходилось ездить в областные центры, где, естественно, полно своих пациентов. Мало того, довольно много переставало работать инфекционных больниц — а потом пришел коронавирус. Оказалось, что необходимость в этих больницах все-таки есть, и еще какая. В 2020 году срочно строились новые, перепрофилировались имеющиеся, больных размещали в наскоро подготовленных для них зданиях, которые имеют совершенно иное назначение, — однако сейчас не об этом.
Проект Здоровье Mail.ru решил узнать — а что же происходит с больницами, которые были закрыты? Что сегодня находится на их месте, используются ли как-то эти здания, снесены ли они или так и стоят, разваливаются, никому якобы не нужные?
Фото: zavpro_.
Первым делом мы, конечно, обратили внимание на Москву. Судьба у разных больничных комплексов, как водится, разная.
Например, инфекционная клиническая больница № 3 на 1-й Курьяновской улице превратилась после закрытия в бизнес-инкубатор. Больницу № 72 снесли и строят на ее месте жилье. Детскую инфекционную больницу № 12 просто снесли — там сейчас ничего нет, аналогично с детской инфекционной больницей № 8, а больница № 6 на Новой Басманной до сих пор стоит, здание никому не нужно. На месте 72-го родильного дома — частная клиника. На месте 54-й больницы теперь университет — Московская городская юридическая академия. Здание 59-й больницы отдали Московскому городскому фонду ОМС. Здание 56-й больницы на карте фигурирует как административное, что там сейчас — точно не известно (по крайней мере, нам). В Чертаново закрыли несколько женских консультаций — соответствующие кабинеты в поликлиниках заняли врачи других профилей.
В Санкт-Петербурге «оптимизировали» 15-й родильный дом — планировали переделать под перинатальный центр, но что-то пошло не так, и он уже больше 5 лет стоит и гниет. В Шимске Новгородской области с круглосуточным стационаром поступили так же, как с консультациями в Чертаново — просто закрыли, оставили только дневной, пациентов отправляют в соседние города. В Бору (это город-спутник Нижнего Новгорода) закрыли стационар, перетасовали медицинские учреждения, теперь вместо одного из них работает школа искусств (в отремонтированном здании). В самом Нижнем Новгороде закрыли родильный дом № 6 — планируют его снести и на его месте построить поликлинику.
Этот список, конечно, далеко не полный, но даже он позволяет сделать вполне конкретные выводы.
Получается, что единой политики по поводу того, что дальше делать с закрытыми больницами, нет — где-то земля достается совершенно не относящимся к медицине организациям, где-то остается в ведении учреждений здравоохранения, где-то здания просто забросили, иногда даже с оборудованием, и что с ними будет дальше, неизвестно, видимо, потому, что восстановление или снос обойдутся слишком дорого. Дороже ли, чем строительство новых инфекционных больниц на периферии? Тоже неизвестно.
Евгений Герасимов, член комиссии Мосгордумы по здравоохранения и охране общественного здоровья:
«Нужно говорить о конкретных больницах с Департаментом здравоохранения. И иметь перед глазами их план по тому количеству мест, которое необходимо для ковидных госпиталей. Насколько я знаю, в Москве уже предусмотрено определенное количество таких мест. Еще один момент: помещения под COVID-19 должны быть современными, а этому условию соответствует далеко не каждая больница из старых. Переделывать — не всегда продуктивно. Людям необходимо лечиться от прочих заболеванией тоже, поэтому лучше бы их было переделать в больницы с другой спецификой. Но точно ответить на этот вопрос могут только в Департаменте».
В ответ на запрос проекта Здоровье Mail.ru в Департамент здравоохранения г. Москвы комментария не поступило в течение месяца.
Фото: Алексей Майшев / РИА Новости.
Денис Ромодин, кандидат политических наук, краевед, научный сотрудник Музея Москвы:
«Такие постройки по своему планировочному решению достаточно универсальны и могут быть приспособлены под разные функции. Если это исторические здания, то они даже с учетом их статуса ОКН легко приспосабливаются под медицинские сооружения — клиники, например.
За рубежом есть примеры ревитализации зданий больниц, особенно исторических, под новые функции — чаще всего под отели. В России тоже есть хороший пример. Это Шамовская больница в Казани, которая была построена в начале XX века и является примером архитектуры модерна. Другой пример — Ново-Екатерининская больница XIX века в Москве (на фото), которая была приспособлена под Московскую городскую думу, также в 1990-х гг. обсуждался проект ее приспособления под Музей Москвы.
Еще один свежий пример: подмосковная больница в Химках — особняк Патрикеевых. В ноябре 2020 года было принято решение сделать там музей».
Фото: wikimedia.org.
Несмотря на развитие технологий телемедицины и онлайн-диагностики — и его по итогам 2020 года вполне можно назвать «бурным», не переборщив с пафосом, — тем не менее медицина остается одной из тех отраслей, которые остаются наиболее зависимыми от физического присутствия двух людей (врача и пациента) в едином пространстве. И даже всплеск телемедицинских сервисов фундаментально не меняет ситуацию: удаленное общение с пациентом, как правило, используется для сопровождения амбулаторного лечения, но не для диагностики и тем более не для стационарного лечения.
В ситуации экономического кризиса — который, как ни крути, мы переживаем сейчас — строить новые здания для больниц и поликлиник зачастую слишком накладно для государства и рискованно для бизнеса. Адаптивное повторное использование — экономный способ вернуть старые здания к жизни, и на Западе эта схема активно обкатывается.
Под активным повторным использованием понимают практику выявления, приобретения, реновации и возвращения к экономической деятельности объектов недвижимости, которые были по тем или иным причинам заброшены. Даже если состояние этих зданий далеко от идеального, во многих случаях восстановление и переориентация — дешевле, чем новое строительство.
В США, где, само собой, тоже не являются редкостью заброшенные сооружения (в том числе медучреждения), накоплен богатый опыт возвращения к жизни тех объектов, которые уже казались безвозвратно утраченными. Например, система здравоохранения Уиллис-Найтон (г. Шривпорт, штат Луизиана), столкнувшись в 1970-е гг. с необходимостью оптимизации расходов, внедрила в свою стратегию адаптивное повторное использование — и за полвека ввела в строй множество новых медицинских центров, использовав как заброшенные больницы, так и разрушающиеся здания других назначений. В списке их достижений — бывшие торговые центры и ремонтные мастерские, превращенные в клиники, а также несколько закрытых больниц, которые были открыты заново после длительного простоя.
Можно ли распространить подобную практику в России? Утвердительный ответ на этот вопрос возможен только после радикального пересмотра земельного и налогового законодательства. Допустим, налоговые преференции за применение адаптивного повторного использования — тот инструмент, который точно спас бы многие здания, как минимум находящиеся в привлекательных местах.
Фото: fshoq.com/CC0.
Предыдуший слайд: nakifaria.
Лина Резник, блогер:
«Четырехэтажная больница в Подмосковье [фотографии которой вы видите на этом слайде] была построена в 1970-е гг. А вот информации о том, когда она была закрыта, я в сети так и не нашла. Судя по разрушениям, около 5–7 лет назад.
Больше всего меня поразила капсула, найденная под лестницей. Позднее выяснилось, что это барокамера “ОКА-МТ” — специализированный медицинский аппарат, использующийся для терапевтических целей. Внутри барокамеры находится воздух, насыщенный кислородом. При проведении процедуры пациент в горизонтальном положении помещается внутрь и лежит некоторое время, дыша и насыщаясь кислородом. Последний оказывает восстанавливающее действие на организм.⠀
Такая прекрасная сохранность объекта объясняется наличием охраны. Но от протечки крыши от первого до последнего этажа и, как следствие, от гниения здания и огромного количества черной плесени эту больницу уже вряд ли кто-то спасет...»
Фото: p01ina.
Над материалом работали:
Ксения Якушина,
Екатерина Набережнова,
Александр Акулиничев.
Фотографии:
Алексей Майшев (РИА Новости),
