Валерий Чевжик работает заведующим детским хирургическим отделением №2 Тюменской областной клинической больницы №2. Он ежедневно оперирует детей всех возрастов и не раз спасал, казалось бы, обреченных больных. А еще уже больше десяти лет Валерий Петрович – врач Центра медицины катастроф – при тяжелом состоянии и нетранспортабельности ребенка выезжает санавиацией в отдаленные уголки юга региона и оказывает специализированную медицинскую помощь.
«Видимо, у детей есть ангел-хранитель»
Последний раз Валерий Петрович экстренно вывез в областную больницу №2 шестимесячного малыша с сепсисом и синдромом полиорганной недостаточности, а потом с командой всего детского стационара несколько месяцев боролся за жизнь маленького пациента. Тело умирающего младенца сдавалось – «отказывали» сердце, почки, печень и другие органы, а хирурги не отступали. Одна операция за другой, чрезвычайное напряжение каждую секунду – врачи ОКБ №2 тогда сотворили настоящее чудо: сохранили жизнь малышу с заболеванием, при котором выживают единицы.
«Мы шли на большой риск, но остаться безучастными не могли», – объясняет Валерий Чевжик.
Специалисты, работающие в Центре медицины катастроф – особого склада. Они прекрасно понимают, что могут понадобиться пациенту в любую секунду, поэтому очень часто жертвуют личной жизнью, чтобы спасать больных в экстренных ситуациях. Надо – в любое время дня и ночи сел в вертолет или автомобиль и отправился туда, где тебя очень ждут.
Сейчас Валерий Чевжик чаще оказывает консультативную помощь, но в свое время, в 2000-х годах, он объездил практически весь юг Тюменской области, начиная с самых отдаленных территорий. Хирургу часто приходилось оперировать на месте, а также вывозить сложных пациентов из дальних населенных пунктов на «большую землю» – в Тюмень.
«При советской власти была санавиация, как и сейчас, а в то время, когда я начинал работать, мы добирались до пациентов только наземным транспортом, – рассказывает Валерий Петрович.
– Бывало и так, что 9 часов добираешься до места, два часа оперируешь, потом 9 часов едешь обратно в больницу.
Выезжали с работы и приезжали на работу. Сегодня, конечно, времена изменились – к больному выезжает бригада врачей с анестезиологом, хотя сложных случаев и сейчас встречается много. Помню, как-то выехали в село Голышманово к ребенку с остеомиелитом – гнойным воспалением кости с разрушением. Пациент тяжелый, оперируем, уже заканчиваем, и вдруг возникает массивное неконтролируемое кровотечение – это значит, что мы не можем его остановить и определиться, где оно возникло. Специальных инструментов нет, чтобы прошить вену и остановить кровь».
Думали, что операция закончится ампутацией. Но, видимо, у детей есть ангел-хранитель, потому что исхитрились тогда, зажали вену, на свой страх и риск эвакуировали ребенка в Тюмень. Год назад видел его – такой мужик вырос.
Сейчас врачи Центра медицины катастроф реже выезжают к экстренным больным, которых нельзя транспортировать в больницы областного центра. Потому что местные врачи оперируют хорошо.
«Задача Центра медицины катастроф – не только помощь в экстренных случаях, но еще и обучение, – объясняет Валерий Чевжик. – Не всегда есть возможность ждать приезда доктора из областного центра – помочь нужно здесь и сейчас. Так что очень много времени, сил и лет мы отдали тому, чтобы наладить систему оказания хирургической помощи детям, чтобы она работала, как часы, и на местах везде работали именно детские хирурги. В небольших больницах обучали хирургов общего профиля, чтобы они знали принципы оказания первичной хирургической помощи и в экстренной ситуации могли помочь пациенту на своем этапе, пока мы организовываем транспортировку пациента в областной центр».
«Дети, которые стали бы инвалидами и жили бы со стомой, выздоровели»
Первым в Тюмени в начале 2000-х Валерий Чевжик внедрил эндоскопические методы оперативного лечения хирургических патологий у детей – специально ездил учиться, чтобы освоить новую технику. Первым пациентом стал ребенок из Нового Уренгоя со спайками в брюшной полости, которого оперировали 35 минут.
«К нам тогда в стационар перевели ребенка с осложненным течением послеоперационного периода с непроходимостью кишечника. Мы пошли оперировать, возник заворот кишечника, орган был нежизнеспособным. И мы столкнулись с дилеммой – либо по хирургическим канонам убирать все и оставить ребенка инвалидом, либо попытаться сохранить кишечник. Договорились с анестезиологом, развернули кишечник, согрели его. Стало получше. Потом пересекли кишку ниже зоны ишемии, вывели энтеростому, а неповрежденный конец кишечника соединили с жизнеспособным отделом кишки. Такой способ позволил восстановить микроциркуляцию в пораженном отделе кишки за счет уменьшения внутрибрюшного и внутрикишечного давления и, как следствие, сохранить кишечник. Потом у нас было еще несколько подобных случаев. Дети, которые стали бы инвалидами и жили бы со стомой, выздоровели. Мы отслеживали лет пять таких пациентов, они здоровы».
Валерий Чевжик проводит 200-300 операций в год. Самая длительная операция у Валерия Петровича длилась шесть часов:
«Это был сложный пациент – из реанимации новорожденных нам привезли килограммового ребенка с пороком развития желчевыводящей системы с перфорацией. Все делали впервые, спасли тогда эту девочку. В три года она приехала на реконструктивную операцию, во время которой ей восстанавливали целостность и проходимость кишечника. Сейчас ребенок здоров».
А практическая работа привела к тому, что Чевжик стал соавтором трех методических пособий для детских хирургов и имеет патент на изобретение «Способ восстановления функции кишечника после механической непроходимости».
«Ребенок – это не взрослый в миниатюре»
Врачам сегодня работать непросто, и дело не в их непосредственной профессиональной деятельности. Сложно общаться с родителями, которые черпают информацию в интернете, читая даже то, как нужно проводить операции, а потом диктуют свои условия хирургу, забывая о том, что у них нет опыта, чутья, интуиции врача, оперирующего по нескольку больных в день.
Детский хирург – в первую очередь врач-педиатр, потому что ребенок – это не взрослый в миниатюре, – считает Валерий Петрович. – Помимо своих нюансов в хирургической технике, анестезиологической помощи, выхаживании, с маленьким пациентом нужно уметь договориться, чтобы даже просто его посмотреть.
«А еще надо суметь найти общий язык с его родителями. И, честно скажу, порой это сделать сложнее, чем с ребенком.
Так что хирург – не только врач, но и психолог, и воспитатель».
По действующему законодательству, на выполнение операции ребенку нужно получить в письменном виде информированное добровольное согласие родителей или иных законных представителей. Иногда бывает, что родители по разным причинам отказываются от операции, необходимой для сохранения здоровья или спасения жизни ребенка.
«Как-то ради любопытства я провел небольшое исследование, – рассказывает Валерий Чевжик. – С помощью пульсоксиметра перед операцией замерил у хирурга частоту сердечных сокращений и сатурацию – уровень насыщения крови кислородом. Датчик показал 78-82 удара сердца в минуту. Операция закончилась через 7 минут, все прошло хорошо. Снова надеваю пульсоксиметр на палец хирургу – уже 115 ударов. Казалось бы, с чего бы? Стрессовых ситуаций не было, все прошло в штатном режиме, а вот нервная система среагировала – сказалось осознание ответственности за пациента. А если операция длится часами? Представляете, какие нагрузки испытывают хирурги и все, кто входит в операционную бригаду».
«Каждый случай у нас – экстремальный»
Хирургическое отделение №2 Тюменской областной клинической больницы №2 Валерий Чевжик называет уникальным. Здесь детям оказывают экстренную и плановую хирургическую помощь, стремясь избежать инвалидизации ребенка. За год в отделении оперируется свыше трех тысяч пациентов.
Детские хирурги переживают за своих пациентов, но эту жалость приходится загонять глубоко внутрь, потому что важно пойти и сделать все, чтобы спасти ребенка, помочь ему, даже если для этого понадобится стать на время психологом, воспитателем, актером. Нередко, пока маленького пациента везут в операционную и готовят к хирургическому вмешательству, врачи и медсестры развлекают его песенками, пальчиковыми играми, лишь бы малыш не волновался – от этого отчасти зависит успех операции. Не меньшего внимания требуют и родители пациентов – их ведь тоже нужно успокоить после того, как все завершилось.
«Почти каждый случай у нас – экстремальный, это огромная нагрузка на врачей: и физическая, и моральная. К нам доставляются дети после ДТП и других чрезвычайных происшествий, с тяжелыми травмами. Остаться равнодушным невозможно. Лет пятнадцать назад в одном из отдаленных районов области ребенок попал под ассенизаторскую машину. Сбитый мальчик получил серьезнейшие травмы – множественные переломы костей, повреждения внутренних органов, разрывы легкого, селезенки, желудка и поджелудочной железы. Мы смогли доставить его в Тюмень, несколько часов буквально собирали по кусочкам, а потом длительное время выхаживали всем стационаром. Выжил, здравствует до сих пор. Был случай, когда оперировали ребенка, придавленного бетонной плитой, – по недосмотру взрослых дети играли на строительной площадке. Спасли, с ним тоже все хорошо сейчас».
Давненько привозили ребенка, грудная клетка которого была насквозь проткнута флагштоком – а всё неосмотрительный прыжок с крыши. Выписали через две недели в удовлетворительном состоянии.
Вспомнил Валерий Петрович и как в отделение привезли трехлетнего ребенка, который проглотил 50-копеечную монету. Она долго стояла в пищеводе, из-за чего стенка органа разрушилась, а сама монета проникла в средостение и вплотную подобралась к сердцу – еще бы немного и всё. Хирурги ОКБ №2 очень аккуратно, словно через минное поле, подобрались к монетке и осторожно извлекли ее, после чего восстановили целостность пищевода. Ребенок выжил.
Врачи сохранили жизнь и еще одному юному любителю пробовать всё на зуб. Родители длительное время самостоятельно лечили кашель ребенка, однако виной всему была не простуда, а едва заметная округлая деталь телесного цвета от пластиковой куклы – такие тоненькие полупрозрачные кружочки образуются при вдавливании руки в корпус куклы и остаются в теле игрушки. Из-за особенностей материала деталь не было видно на рентгенологическом исследовании, однако интуиция врачам подсказывала – дело в инородном теле. Не ошиблись, кусочек пластика извлекли, и ребенок выздоровел.
Но наибольшую опасность, по словам доктора, для детей несут магнитные шарики.
«С разницей в неделю к нам в стационар были госпитализированы двое детей с такими шариками в желудочно-кишечном тракте. Инородные тела вызвали перфорацию кишечника. Оказалось, что до госпитализации полуторагодовалый мальчик и двухлетняя девочка играли с конструктором и проглотили несколько шариков, которые притянулись друг к другу, захватив петли кишечника и вызвав сдавление, омертвение и повреждение его стенок. В обоих случаях родителей насторожило вялое состояние детей, а на рентгенологических снимках мы увидели характерную картину – множество инородных тел и «завязанные в цветочек» петли кишечника. Единственным способом остановить некроз тканей и воспаление брюшины была открытая операция. В каждом случае мы извлекли по четыре магнитных металлических шарика, перитонит удалось предотвратить».
«Мне все время везло – с момента поступления встречался с хорошими людьми»
Валерий Чевжик никогда не мечтал быть врачом, планировал пойти по пути военного, но жизнь рассудила иначе. Семья у него была с медицинским уклоном – сестра работала врачом, мать – медицинский работник, так что и Валерий Петрович решил поступать в медицинский институт, легко прошел по конкурсу и так же легко закончил вуз. Самым тяжелым, вспоминает он, был первый год – пришлось приехать в другой город в 16 лет, жить в общежитии.
«Специальность детского хирурга я тоже, можно сказать, выбрал случайно, – рассказывает Валерий Петрович. – Когда подавал документы, проводилось так называемое психологическое тестирование на профпригодность, и меня спросили, кем я хочу стать. Я ответил: «Ну, наверное, хирургом». Мне говорят: «Какая тебе разница, кого оперировать, взрослых или детей, иди на педиатрический факультет». Предполагаю, что мальчишек на этом факультете не хватало, поэтому и агитировали».
После окончания института в 1993-1997 годах Валерий Чевжик работал в Голышмановской районной больнице общим хирургом. То время было крайне нелегким.
«Кто не любил свою профессию, тогда и ушел из нее. Остальные работали, несмотря на нерегулярность зарплаты и нехватку кадров, порой по трое суток подряд дежурили – просто так было надо. Но мне все время везло – с момента поступления в вуз на пути встречались хорошие люди – сокурсники, коллеги, наставники. Так что мысли бросить институт, а уж тем более профессию никогда не возникало. Несмотря на сложное время в 90-е годы, никто из моих однокурсников не оставил медицину. Сейчас все, с кем я учился, работают врачами», – говорит детский хирург.
«Ради таких моментов и стоит жить»
«Пациенты у нас в отделении взрослеют очень быстро, – говорит Валерий Чевжик. – Они переносят боль, страдания, даже взгляд становится как у взрослого. А у кого-то наступает переломный момент – помню, у нас лежал парень 16,5 лет, обычный подросток со всеми психологическими особенностями. Он посмотрел, как малыши переносят операции, как тяжело потом восстанавливаются, терпят, и начал им мастерить забавные поделки, чтобы хоть как-то порадовать, отвлечь от боли. И не считал это унизительным для себя, уже взрослого. И это не единичный случай неожиданного проявления доброты. Ради таких моментов и стоит жить».
Отдыхать детскому хирургу редко удается. И общепринятый совет – уметь переключаться – не всегда применим.
Невозможно не думать о пациенте, который лежит в стационаре в тяжелом состоянии.
Доктор объясняет: «И ночью позвонишь в отделение, как он там, и утром бежишь в больницу пораньше, чтобы самому оценить состояние, потому что, если есть шанс, – его нужно использовать. Несмотря на многолетний опыт, я до сих пор волнуюсь перед каждой операцией».
