Он родился в фашистской Германии, выжил во время бомбежек союзников, работал в Америке, но там ему не понравилось, потому что нравилось ему заниматься только тем, чем он хочет. Именно он доказал, что некоторые виды рака вызывают вирусы. Ему пришлось ждать своей премии четверть века, но и поныне он активен и привлекает новых и новых людей в науку. В рубрике «Как получить Нобелевку» сегодня — Харальд цур Хаузен.
Харальд цур Хаузен
Родился: 11 марта 1936 года, Гельзенкирхен, Германия.
Нобелевская премия по физиологии или медицине 2008 года (½ премии, вторую половину поделили Люк Монтанье и Франсуаза Барре-Синусси). Формулировка Нобелевского комитета: «за открытие вируса папилломы человека как причины цервикального рака».
Наш герой родился в 1936 году в Третьем рейхе. В начале войны положение Харальда было комфортным, и ребенок мог развивать свой интерес к живой природе, изучая местных животных и растения. Однако с 1943 года родной Гельзенкирхен начали активно бомбить. По его собственным словам, это сильно повредило образованию, и когда он все-таки поступил в гимназию, пробелы начали ощущаться особенно сильно. Закончил школу он тоже поздно — в 1955 году, в 19 лет, уже в Северной Германии, куда его родители переехали в 1950 году.
После окончания школы Харальд был типичным «юношей, обдумывающим житье» — какое-то время он не мог выбрать, куда ему пойти. Его влекло то, что сейчас называется Life sciences, но тогда существовала жесткая граница между медициной и биологией. Цур Хаузен выбрал первую и поступил на медицинский факультет университета в Бонне. Однако все равно параллельно посещал курсы по биологии.
Но несмотря на то, что будущий нобелиат твердо решил посвятить свою жизнь фундаментальной медицинской науке, он решил, что все же нужно получить статус MD, то есть практикующего врача. В связи с этим его ждали одновременно в Университете Гамбурга и в Дюссельдорфской медицинской академии.
Конец 1960 года. Цур Хаузен теперь уже настоящий доктор, однако он решает остаться честным перед собой, и проходит еще два года интернатуры. Хирургия, внутренние болезни и — в самом конце — акушерство и гинекология. Это ему понравилось больше всего. Видимо, уже тогда Харальд обратил внимание на папиллому и рак шейки матки.
Окончив интернатуру, молодой врач наконец-то отправился заниматься наукой — на кафедру медицинской микробиологии и иммунологии Университета Дюссельдорфа, созданного на основе местной медицинской академии.
С радостью он бросился в мир науки и... начал задумываться, а не вернуться ли к медицинской практике. Точно больше денег и, возможно, не так скучно. Вероятно, юного сотрудника долго и нудно мучили теорией, потому что как только цур Хаузен перешел к экспериментам, его «отпустило». Поначалу он занимался хромосомными модификациями, которые вызывают вирусы, и одновременно получал новые знания по только нарождавшимся в те годы диагностическим вирусологии и бактериологии.
Тем не менее скоро стала понятна и еще одна причина сомнений нашего героя: не прошло и четырех лет в Дюссельдорфе, как он «уперся в потолок».
Он получил в науке все, что можно было взять в Германии, но этого Харальду было мало. Он всерьез задумался над хорошей позицией постдока, причем в США. Не только в СССР все смотрели на Запад.
Женившись в 1964 году, в конце 1965 года цур Хаузен переехал в Филадельфию и начал работу в лаборатории Вернера Хенле, где изучали открытый незадолго до этого вирус Эпштейна — Барр.
Лаборатория занималась разработкой тестов на этот вирус и поиском связи его с другими заболеваниями. Цур Хаузена засадили за работу, хотя, судя по его автобиографии, работать с этим вирусом ему не очень нравилось. Ему даже разрешили поработать с другим вирусом — аденовирусом 12 типа. Но, несмотря на это, именно наш герой продемонстрировал Хенле связь вируса со злокачественной лимфомой Беркитта.
Единственным плюсом своего американского периода цур Хаузен называет освоение новых методов работы. Но как только в 1968 году он получил приглашение от Эберхарда Беккера, который возглавил только что основанный в Университете Вюрцбурга Институт вирусологии, с предложением создать свою собственную исследовательскую группу, Харальд сразу же (ну ладно, не сразу — в начале 1969 года) вернулся в Германию.
Как ни странно, но, создав свою группу, цур Хаузен продолжил изучение вируса Эпштейна — Барр. Видимо, все дело было в том, что теперь никто не указывал ему, что делать, и не приходилось сдерживать в себе желание сказать, куда нужно указующему пойти.
И результат был потрясающий — уже к концу года он продемонстрировал, что во всех вариантах клеточных линий лимфомы Беркитта содержится вирусная ДНК. ДНК вируса Эпштейна — Барр.
Для дальнейших своих экспериментов с поиском вирусов в раковых клетках цур Хаузен использовал технику гибридизации вирусной ДНК in situ. Вот в чем ее суть: РНК-зонд (транскрипт вирусной ДНК), меченный флуоресцентной или радиоактивной меткой, добавляют в препарат биопсии опухолевой ткани. РНК образует прочный комплекс (как говорят — гибридизуется) с вирусной ДНК, содержащейся в ткани. Образовавшийся комплекс легко обнаружить флуоресцентным микроскопом или методом авторадиографии.
В начале 1970-х цур Хаузен вспомнил о своей акушерской юности и о цервикальном раке, с которым он сталкивался как врач. И здесь он тоже решил поискать вирусы герпеса. Раз уж повезло с одним раком, можно поискать вирусы и в другом. Однако вирус не находился.
Как акушер, Харальд знал, что во влагалище и в шейке матки изменения вызывает и другой вирус — вирус папилломы человека (ВПЧ, HPV). Да, он считался безобидным. Да, он вызывает только похожие на бородавки образования (кондиломы). Но вдруг?
Первый эксперимент прошел в 1974 году и завершился неудачей. Никакого вируса в клетках цур Хаузен не увидел, ничего не засияло в поле зрения микроскопа. Однако Харальд, во-первых, не отчаялся, а во-вторых, опубликовал результаты своей неудачи, предположив, что есть несколько разновидностей вируса, и что РНК одной разновидности не гибридизуется с ДНК другой.
И именно благодаря публикации отрицательного результата, по-хорошему, цур Хаузен и получил Нобелевскую премию. Потому что первыми ВПЧ в клетках увидели канадцы. Причем именно увидели: в 1976 году они сфотографировали при помощи электронного микроскопа вирус папилломы в опухолевых клетках.
Ну, а дальше пошло-поехало. В 1977 году в лаборатории нашего героя из бородавок выделили три типа ВПЧ, а в 1979 году удалось найти и клонировать ДНК вируса, вызывающего генитальные кондиломы: ВПЧ-6. Эту ДНК использовали в качестве зонда для поиска онкогенных вариантов, но «поймали» тоже кондиломный ВПЧ-11. И уже с его помощью в 1983 году удалось отловить первый онкогенный вирус, 16-го типа, а через год и второй — ВПЧ-18... Сейчас известно более сотни генотипов вируса папилломы человека, но только два из них — ВПЧ-16 и ВПЧ-18 — вызывают более 70% случаев аногенитального рака у обоих полов.
Параллельно с открытиями приходит и новая ответственность. Раз Харальд цур Хаузен — человек, сказавший новое слово в исследовании рака, то ему и возглавлять Германский Центр по исследованию рака. В 1983 году цур Хаузен принимает новое учреждение под свое крыло и работает в нем ровно два десятка лет. В 2003 году он выходит в отставку, оставив себе свою лабораторию и должность главного редактора журнала International Journal of Cancer, на которую заступил тремя годами ранее.
Нобелевская премия пришла в 2008 году. Наш герой получил половину суммы, вторую разделили между собой Люк Монтанье и Франсуаза Барре-Синусси — первооткрыватели вируса иммунодефицита человека.
Так Нобелевский комитет в XXI веке наградил одни из самых важных достижений вирусологии века двадцатого. Каждому из лауреатов пришлось ждать своей премии почти четверть века. Впрочем, для нынешних премий это далеко не рекорд. Вспомним Джона Гердона, ждавшего награды почти полвека или Петра Капицу, потроллившего Нобелевский комитет началом своей лекции, заявив, что свои работы по открытию сверхтекучего гелия он за сорок лет забыл, так что слушайте, пожалуйста, про термоядерные реакции...
Впрочем, 82-летний лауреат и ныне активен. Он пользуется своим новым статусом для того, чтобы привлекать средства в исследования рака, чтобы читать популярные лекции и заниматься просвещением. Вполне достойный выбор для вершины карьеры ученого.
