Смертоносные свойства этой инфекции давно будоражат воображение киносценаристов и писателей, специализирующихся на остросюжетной футурологии. Насколько серьезную угрозу для человечества представляет она на самом деле?
Согласно ВОЗ, в общей сложности с февраля этого года в Сьерра-Леоне, Либерии, а также Гвинее было зафиксировано 1093 случая заражения смертельной лихорадкой, из которых 660 привели к смерти больных. Среди инфицированных десятки врачей, оказывавших первую помощь пострадавшим.
Лесные сестры
Только лихорадка Эбола и ее ближайший родственник лихорадка Марбург, вызывающая у людей заболевания с аналогичными симптомами и близкой летальностью, относятся к семейству филовирусов. Оба возбудителя циркулируют среди диких животных экваториальной Африки, причем до сих пор неизвестно, кто именно из представителей местной фауны служит для них естественным резервуаром (вероятнее всего, это некоторые виды летучих мышей). Время от времени обе инфекции, опять же при невыясненных обстоятельствах, «перескакивают» на людей. Вирусы Эбола и Марбург передаются от человека к человеку вместе с биологическими жидкостями – кровью, слюной, потом и т.д. Очень велик риск заражения для людей, ухаживающих за заболевшими, и именно поэтому среди их жертв так много медицинских работников.
Первые симптомы геморрагической лихорадки неспецифичны и напоминают простуду или грипп – у больного высокая температура, он жалуется на ломоту в мышцах, слабость, боли в горле, несколько реже наблюдаются расстройства ЖКТ, понос и рвота с кровью и т.д. Одно из характерных проявлений лихорадки Эбола, которое, однако, налицо не во всех случаях – необычная, длительная икота. На протяжении нескольких дней состояние больного неуклонно ухудшается, у него нарушается свертываемость крови, что приводит к множественным наружным и внутренним кровотечениям, дефициту кровоснабжения внутренних органов, полиорганной недостаточности и смерти.
Ни лекарств, ни вакцин
Работы над иммунопрофилактикой геморрагических лихорадок Эбола и Марбург активизировались в США в начале 2000-х годов в рамках подготовки к биотеррористическим атакам, которые казались очень правдоподобными на фоне данных перебежчиков о больших запасах этих патогенов в слабо охраняемых лабораториях на территории бывшего СССР.
Ряд экспериментальных вакцин показал хорошие результаты в исследованиях на приматах, в настоящее время некоторые из разработок проходят клинические испытания. Однако даже если они окажутся эффективными, их практическое применение станет возможным не ранее, чем через несколько лет.
Специфических лекарств против лихорадок Эбола и Марбург также нет. Медицинская помощь больным сводится к обеспечению регидратации, нормализации свертываемости крови, профилактике вторичных инфекций, обезболиванию и т.д.
Впрочем, отсутствие лекарств и вакцин отнюдь не означает полной беззащитности человека перед смертоносным вирусом. История африканских вспышек свидетельствует о том, что стандартные противоэпидемические мероприятия, такие как изоляция больных и контактных лиц, меры по предотвращению внутрибольничных инфекций, уничтожение опасных медицинских отходов и т.д., дают хорошие результаты даже в условиях местного здравоохранения.
Единственная крупная вспышка геморрагической лихорадки Марбург за пределами Африки (положившая начало изучению вируса и давшая ему название) произошла в 1967 году в Германии. В результате контакта с зараженными лабораторными зелеными мартышками геморрагической лихорадкой заболел 31 человек, 7 скончались. Пострадавшие были госпитализированы в Марбурге, а также во Фарнкфурте и Белграде. Во всех случаях масштабного распространения инфекции удалось избежать, и это при том, что на момент начала вспышки врачи не имели ни малейшего представления о заболевании, с которым столкнулись. Несколько раз вирусами заражались сотрудники лабораторий (несколько ЧП с лихорадками Эбола и Марбург произошло и в секретных российских НИИ) – но больных быстро изолировали, случаи заболевания оставались единичными. Точно так же заканчивались все известные инциденты с завозом вирусов возвращавшимися из Африки европейскими туристами. В общем, до последнего времени развитые страны успешно противостояли экзотической африканской инфекции.
Худший сценарий
При каких обстоятельствах африканские геморрагические лихорадки могут нанести более серьезный ущерб, способны ли они вызвать масштабную эпидемию? Рассмотрим несколько гипотетических вариантов развития событий.
Известный фильм-катастрофа Outbreak (1995 год, режиссер Вольфганг Петерсен, в российском прокате фильм назывался «Эпидемия») повествует о заболевании, которое очень похоже на лихорадку Эбола – оно ждет своего часа в джунглях, заражая мелких обезьян, а потом из-за преступной халатности и жадности человека проникает в США и начинает косить население калифорнийского городка. Впрочем, для придания динамики сюжету авторам сценария пришлось «научить» вирус распространяться воздушно-капельным путем. Настоящая лихорадка Эбола такой способности, к счастью, лишена, что во многом и определяет ограниченный масштаб всех известных вспышек этой инфекции.
Отметим, заражение вирусом Эбола через дыхательные пути все же возможно — для этого он должен в определенной концентрации содержаться в воздухе в виде аэрозоля, который нужно распылить, желательно в замкнутом пространстве. Итак, еще один катастрофический сценарий — рукотворная вспышка, биотеррористическая атака.
Известна как минимум одна группировка, всерьез готовившая теракты с применением вируса лихорадки Эбола: в первой половине 90-х японская экстремистская секта Аум Синрикё направила в Заир экспедицию с целью заполучить образцы возбудителя заболевания. Из этого плана, к счастью, ничего не вышло, однако позже сектантам все же удалось совершить масштабный теракт с применением химического оружия – зариновую атаку в токийском метро. Впрочем, последующие десятилетия явили миру торжество не столь утонченных, но намного более разрушительных террористических технологий.
Еще одна заслуживающая внимания гипотеза касается не будущего, а прошлого. В 1996 году британский ученый Бернард Диксон предположил, что знаменитая Афинская чума – эпидемия, уничтожившая до четверти населения Афин во время Пелопонесской войны (V в. до н.э.) и способствовавшая закату политического могущества этого города-государства – была вызвана не холерой, брюшным тифом или бубонной чумой, а геморрагической лихорадкой, напоминающей лихорадки Эбола или Марбург.
Главных аргументов у исследователей три, и все они взяты из описания болезни, оставленного Фукидидом: внезапное начало и прекращение мора, большое число жертв среди тех, кто ухаживал за заболевшими и непосредственно контактировал с телами умерших, и, наконец, – икота – симптом, на котором специально останавливается древнегреческий историк и который, как мы уже знаем, нередко отмечается при африканской геморрагической лихорадке. Афины вели активную торговлю с Африкой, причем среди импортируемых товаров были и редкие животные. На одной из сохранившихся фресок времен Пелопонесской войны изображены зеленые мартышки, роль которых в передаче инфекции хорошо изучена.
Тем не менее, для того, чтобы эпидемия тропической болезни приобрела настолько разрушительный характер, необходимо еще несколько условий: огромная скученность населения, антисанитария, полное отсутствие знаний о природе заболевания и мерах его профилактики, а также упорное следование жителей города погребальным обрядам, предполагавшим омовение и бальзамирование тел умерших, и, соответственно – близкий контакт с источником инфекции. В осажденных Афинах V века до н.э. все эти обстоятельства были налицо, однако в наше время такое их сочетание маловероятно, даже в крупных африканских городах. Не правда ли, хорошо, что мы живем не в Древней Греции?