Твин Пикс глазами психиатра

Мы посмотрели последнюю серию только что закончившегося третьего сезона «Твин Пикс» вместе с психиатром Марией Бочаровой и попросили рассказать о диагнозах, которые ассоциируются с персонажами сериала.

Работы Линча любят потому, что на них откликается что-то подсознательное — мы зачастую ничего не можем разобрать рационально, но иррациональное в нас резонирует с происходящим на экране, и чем более оно абсурдно, тем глубже находятся мишени, в которые оно попадает. 

Формально Твин Пикс — традиционалистское, патриархальное и мизогиническое общество, в котором репрессиям подвергается все, что противоречит внешней морали. В этом контексте мне кажется, что «Боб» — это гротескная, доведенная до абсурда, жуткая, но все же очень точная метафора «спускового механизма», который обусловливает разделение поверхностного благополучия и внутреннее зло в этом традиционном обществе.

Бесспорно, атмосфера в семье Палмер царит довольно нездоровая. Мне бы не хотелось спекулировать на том, что Лиланд болен шизофренией с идеями воздействия со стороны мифического Боба. Во-первых, Боба видит не только он, во-вторых, это в принципе было бы недостаточно тонко для Линча. Весь Твин Пикс — скорее про спектр диссоциативных расстройств (грубо говоря, когда человек не помнит, что он натворил, а, узнав об этом, сильно удивляется).

При этом я не имею в виду диссоциативное расстройство идентичности, это не какой-нибудь «Сплит», но у Лиланда бесспорно присутствуют явления диссоциативной амнезии. Можно предположить, что он убивает Лору в состоянии сумеречного помрачения сознания. Но опять же, это спекуляция. 

На мой взгляд, у Лоры глубоко шизоидная, если не шизотипическая, мать. Она замкнутая, холодная, неразговорчивая, при этом ей свойственны определенные сенсации — она видит Боба и чует что-то потустороннее, это бы вполне уложилось в картину нарушений восприятия при шизотипическом расстройстве личности (не путать с шизофренией). Однако в последнем сезоне ее состояние определяется отнюдь не этим. Я бы сказала, что у нее — то, что в DSM-5 (одна из международных классификация болезней — прим. ред) называется Persistent Complex Bereavement Disorder — устойчивое расстройство, связанное с утратой близкого человека, с сопутствующим (и, полагаю, симптоматическим) злоупотреблением алкоголем.

Фанаты считают, что она и есть та самая «мать всех зол» Джуди, но мне это кажется маловероятным. Она тяжело скорбит, для меня эпизод, где она «снимает» лицо, и внутри оказывается зловещая пустота, — это такая метафора классического витального симптома депрессии — чувства «дыры» в груди, в ее случае, возможно, даже проявление нигилистического депрессивного бреда, но и это тоже спекуляция — я уверена, Линч такого смысла в нее не вкладывал. Это просто символ черной невыговоренной скорби (а эпизод в супермаркете — это, наверное, уже алкогольная дисфория, но вообще-то это просто гениальный эпизод, и давайте просто подумаем о том, до чего она талантливая актриса.)

С Лорой как раз все относительно очевидно — она образец пограничного расстройства личности. Вспомнить только сцену с Джеймсом в 18 серии, где она в слезах то прогоняет его, то кричит, что любит. Могло ли это быть «наследственным»? В реальности, конечно, да, но я думаю, Линч рассказывает не об этом. Я думаю, это история об искалеченной психике юной девушки — искалеченной всем тем, что в сумме проявлений со стороны жителей Твин Пикса и составляет ту самую «Judy», которую все старательно ищут вовне.

Лору вожделеют и используют многие мужчины этого сообщества, но есть ли хоть кто-нибудь, кто по-настоящему ее любит? Если вспомнить допрос Бобби в одном из эпизодов первого сезона, Купер как бы обвиняет его в том, что он никогда не любил ее. В альтернативной реальности, оставшись живой, Лoра так же несчастна.

Что произошло с Одри? Если честно, понятия не имею.  Если взглянуть на первые два сезона, можно увидеть, что она прошла определенную эволюцию. Я читала даже, что якобы Одри в первом сезоне — не та же Одри, что во втором. В первом сезоне мы видим неврастеничную девушку с демонстративным характером, которая плачет и смеется невпопад и неожиданно начинает танцевать, потом она якобы становится расчетливой и хитрой правой рукой своего отца. На самом деле, я думаю, она просто взрослеет. Сегодня это называют демонстративным расстройством личности, а раньше назвали бы «истеричкой».

Что за пробуждение в конце 16-й серии? Опять же, на этот вопрос Линч не дает ответа. Но мы же помним, что в последней серии второго сезона она оказалась в эпицентре мощного взрыва. Мне хочется надеяться, что это пробуждение означало просто ее выход из комы, а все остальное было лишь кошмарным сном. Иначе уж очень ее жаль (лично я бы точно предпочла ко́му такому мужу).

Конечно, интересно рассмотреть вопрос о диалектике персонажа Кайла Маклэхлана.

Опять же, если рассматривать Купера-Даги-Мистера Си-Ричарда не с позиции того, что каждого порождает рука-дерево со слизистой головой, которая делает «пыр-пыр-пыр» и создает двойников из золотого зернышка, а с психодинамической точки зрения, думаю, что где-то за кадром между вторым и третьим сезоном остался серьезный кризис Купера.

В первых двух сезонах он — харизматичный, уверенный в себе, сильный, организованный. Но в конце второго сезона он, по сути, терпит поражение, когда второй раз не может спасти любимую женщину. Дальше будет, опять же, спекуляция, но смысл в том, что его персонаж развивается, и это тоже своего рода посттравматическая реакция — и на злого, отрицательного героя мистера С — убийцу и насильника, и на кататоника Даги.

С Даги с точки зрения психопатологии все проще всего — он в кататоническом ступоре (двигательная заторможенность – прим. ред.). Да, гипотетически кататонический ступор поддается лечению электросудорожной терапией, но это делается в стационаре, несколькими сеансами, с анестезией (и отнюдь не является, к слову, рудиментом карательной психиатрии, а входит во все мировые гайдлайны по лечению резистентной шизофрении, в том числе кататонического ступора, и депрессии). Но я все-таки думаю, что когда Даги засунул пальцы в розетку — это не было метафорой электросудорожной терапии, это был очередной фантазийный поворот сюжета. Пройдя эту отметку в «430 миль», Купер снова заметно меняется.

Можно опять же долго интерпретировать происходящее, но я вижу в этом персонаже прошедшего сложный путь Купера-идеалиста, который сумел даже изменить обстоятельства прошлого, но так и не сумел толком никого спасти. Это Купер в ангедонии — он не радуется кофе! (Это правда очень тревожный симптом). Может быть, это Купер даже в депрессии. Но это явно задумчивый, постаревший и помрачневший Купер с тяжелым взглядом.

В одном из интервью Линч рассказывал, что однажды дошел до психоаналитика. С порога он задал вопрос: «Может ли это как-то отразиться на моей способности к воображению?» Психоаналитик ответил: «Да, может». Это была их последняя встреча.