«Приходишь в магазин — и радуешься, что вообще до него дошел»: история Кристины

«Химия была, но мы расстались» — благотворительный фотопроект Ольги Павловой, который помогает женщинам, прошедшим онколечение, с помощью фототерапии посмотреть на новую себя, принять и полюбить себя. Мы побывали на съемочной площадке и поговорили с участницами проекта.

Кристина, 40 лет

Как обнаружили рак?

Наверное, как и для всех, для меня это стало неожиданностью. Я всегда считала, что рак — это вообще не моя история, со мной такой никогда не произойдет. Не потому, что я думала, будто это страшно или опасно. Я представляла так: это случается из-за психосоматики — обиды, накопленное зло. Я была уверена: это точно не про меня. Потом, конечно, начала изучать причины с научной точки зрения.

Рак нашли у меня совершенно случайно. Где-то за 3 месяца до этого я сдавала анализы, просто профилактически. У меня было все в порядке, кроме низких гемоглобина и ферритина. Я вообще не обратила на это внимания, подумала — ерунда какая-то. Еще и коллега на работе сказала: капельницу прокапай — и будешь опять летать, как ракета.

Прошло время. Мы с подругой встретились в кафе, я пошла в туалет руки помыть и упала в обморок. Рухнула прямо лицом на кафельный пол, разбила себе нос… Вся в крови оттуда вышла. Наша встреча закончилась тем, что я вызвала такси и уехала домой. И уже это заставило меня с моими анализами пойти и досконально провериться.

Я пришла к терапевту с полной уверенностью, что мне сейчас дадут направление на капельницу, и все. А врач мне: «Подождите, давайте выясним, из-за чего у вас это все». Он начал меня осматривать и нащупал под мышкой лимфоузел. Говорит: «Он вас не беспокоит? У вас лимфоузел воспален».

У меня никогда не было простуды, температуры, я никогда не пила антибиотики. Только в детстве, в 5 лет, меня накололи мощными антибиотиками, когда было воспаление легких. И с тех пор — как отрезало, ничего… Мне потом один из докторов и сказал: такие люди как раз настораживают — которые не болеют, иммунитет которых ни на что не реагирует.

Она посмотрела, сделала маммографию с контрастом, ничего не обнаружила. Я говорю: «Как же мой лимфоузел?» Она еще раз посмотрела анализы и снова сделала УЗИ. А в груди просто кисты… Но вот что значит профессионализм и интуиция: она решила сделать тонкоигольную биопсию. И в лимфоузле, и в одной из кист нашла одинаковые клетки. Раковые. Оказалось, что это очень редкий вид рака молочной железы, бывает в 3% случаев.

Это был вечер пятницы. Доктор сказала: «Простите, что выходные вам испортила». А я, наоборот, обрадовалась: «Как здорово, — говорю, — что вы его обнаружили!»
Оказалось, этот вид рака никак себя не проявляет, но дает быстрое метастазирование по всему организму. И обычно узнают, когда уже поздно. Так что я опять счастливчик — да, попала в 3%, и у меня есть шансы!

Как новость восприняли близкие?

Я долго не решалась сказать о болезни близким. Даже мужу почти месяц не говорила. Для себя решила: сначала я должна узнать все про методы лечения и тактику, а потом уже рассказывать. Но муж спросил первым. Говорит: «Чувствую, что от тебя фонит какой-то тревожностью, ты не спишь по ночам…» А я все время что-то в интернете искала, читала, даже создала страничку в социальной сети, где записывала свои мысли.

Когда я ему сказала, он не поверил. Начал ходить со мной по всем врачам, говорил: «Это какая-то ошибка, такого не может быть». Помню, один профессор завел его в кабинет и сказал: «Успокойтесь, нет никакой ошибки, просто надо брать и лечиться — все. Не надо искать кого-то, кто тоже вам скажет: “Это ошибка”».

У меня было 6 курсов химиотерапии, операция, лучевая терапия. Потом продолжилась таргетная терапия. Больше года на все это ушло. Сейчас после лечения прошло 3 месяца, скоро надо делать контроль.

Проходить лечение тяжело. Иногда было трудно встать, элементарно ходить. Мышцы же от химии тоже атрофируются. Заставляла себя зарядку делать. Ты приходишь в магазин — и уже радуешься, что вообще до него дошел. Что можешь что-то купить, вернуться, не заблудиться. Ведь есть такой «эффект химического мозга», когда вообще все забываешь, не соображаешь. У меня даже был момент, когда я на красный свет поехала, на зеленый встала и подумала — боже мой, надо дать себе отдохнуть.

Но, наверное, была такая защитная реакция.

Был такой момент, когда думаешь: вот вроде бы сейчас весь мир к твоим ногам — родственники, друзья любое твое желание исполнят. А ты ничего не хочешь. Вообще ничего. И меня это, честно говоря, напугало. Я подумала, что надо за что-то зацепиться, поставить себе цель. Помню, неделю погрустила и думаю: надо лечиться, надо заниматься своими делами. Говорю мужу: «Хочу в спальню желтые шторы». И он так обрадовался — что у меня хоть какое-то желание! Несмотря на пробки, сразу поехал со мной.

Что было самым сложным?

Самым сложным было сказать о диагнозе родителям, детям, близким. Маму я немного подготавливала к этому, но она и так сама все почувствовала.

У меня подружка обижалась: почему, мол, я узнала от нашего мастера маникюра, что ты болеешь, мы ведь с тобой столько дружим! А потому что близким людям сказать сложнее. Если ты сам болеешь — тебе легче через это пройти, чем им. Они не знают, о чем ты думаешь, о чем переживаешь, с какой стороны к тебе подойти, чем тебе помочь. Бессилие намного сильнее, чем у тебя.

Я опять же счастливый человек. В моем окружении от меня никто не отвернулся. У моей онлайн-странички 385 подписчиков. Это не так много, но это все живые люди. На протяжении того времени, что я лечилась, они мне все писали, рассказывали свои истории. И знаете, что грустно? Отворачиваются близкие, сестры, мамы!

У кого-то уходят мужья, мол, мне жена-инвалид, лысая не нужна. А есть такие, которые думают, будто это заразно: у тебя рак — не будем общаться.

Что помогало держаться?

Я все думала: ну как же так — у меня же есть еще какие-то мои мечты, которые не сбылись, не может жизнь закончиться завтра. И я для себя решила, что это моя трансформация. Значит, я через это приду к чему-то другому. Вот я когда-то хотела себе грудь сделать. Мечты сбываются — у меня теперь красивая грудь, но только я пришла к этому другим путем (я сразу делала реконструкцию с пластикой за одну операцию).

Помогала и нужность для кого-то. Я — психолог и работала тогда с родителями детей с нарушениями речи (это дети с аутизмом, синдромом Дауна, ДЦП) — особая категория, к которой надо подходить с теплом и вниманием. Конечно, на работе я никак не могла свое состояние проявить.

Бывало, приду к врачу-онкологу и говорю: «Можно я у вас тут поплачу чуть-чуть?» Потом возвращалась на работу — мне там нужно вытирать слезы другим людям.

Что вы посоветуете другим?

Ни в коем случае не проваливаться в эту ситуацию, не думать: все, жизнь закончилась. Сейчас медицина на таком уровне, что все получится. Самое главное — найти хорошего врача: чтобы тебе сделали правильную диагностику, назначили хорошее лечение.

Еще в этот период очень нужна психологическая поддержка. Я сталкивалась с обследованием и лечением в разных клиниках — и государственных, и коммерческих, — ее нигде нет. Даже в частной крутой клинике я не встретила ни одного психолога, который побеседовал бы со мной или моими родственниками. Но врачи-онкологи или химиотерапевты, что мне встречались, спрашивали, как дела, улыбались, шутили. Это помогает.

Помню, был мужчина в клинике, где мы проходили химиотерапию. Нервничал, дергался: «У меня же работа!» Я ему говорю: слушайте, посмотрите на это с другой стороны.

Вот я с удовольствием прихожу на лечение. Во-первых, меня тут лечат, спасают. Во-вторых, я знаю, что я здесь на два дня, и это мои два дня. Да, днем я сидела с ноутбуком и телефоном и работала. Но я знала, что наступит вечер — и я наедине с собой: могу почитать книжку, посмотреть кино, мне не надо готовить, что-то детям в школу собирать. Кайф. Я в санатории.

Сказала этому мужчине: «Ну купите журнал, возьмите книжку». Он меня встречает утром и говорит: «Можно я вас обниму? Я вас послушал, купил журнал, кроссворды гадал, я выспался, я посмотрел кино. Я вообще по-другому на все посмотрел».

Да и я за время лечения многое поняла. Одними лекарствами тут делу не поможешь. Надо менять свое мышление, отношение — и к себе, и к жизни.

Читайте также:

Личный опыт: как жить, если у близкого человека рак?

Как спастись от меланомы

«Золотая сотня» онкохирургов: как живет дело Андрея Павленко

Смотрите наши видео: